Подлинный предмет понимающей социологии - смысловая связь поведения.

В своих методологических исследованиях Вебер, в сущности, присоединился к неокантианскому варианту антинатуралистического обоснования исторической науки.

Целерациональное действие выбрано Вебером в качестве идеального типа социального действия[6].

Если принять во внимание, что М.Вебер берет в качестве исходной категории тот идеальный случай действия, когда оно не может быть расщеплено на две разные реальности – смысловую и психическую, когда цель действия и цель действующего не расходятся между собой, то вопрос о том какую концепцию понимания разделяет он - риккетовскую или дильтеевскую,- оказывается снятым. Ибо можно сказать, что Вебер разделяет и ту и другую, так же как и можно сказать, что он не разделяет не той не другой. Ведь неокантианская точка зрения, и точка зрения философии жизни предполагают реальность смысла и реальность эмпирическую уже расщеплёнными. Вебер же в своем понятии целерационального действия берет обе эти реальности в том пункте, где они ещё тождественны, и именно это допущение их тождественности служит тем инструментом (идеальным типом), с помощью которого он препарирует социальную действительность. Исходя из совпадения обеих этих реальностей в идеальном случае, Вебер, однако же признает правомерность как риккертского, так и дильтеевского подходов, с той оговоркой, что ни тот, ни другой не могут быть приняты в качестве методологического фундамента социологии[7].

Целерациональность - это, по Веберу, лишь методологическая, а не онтологическая установка социолога, это средство анализа действительности, а не характеристика самой этой действительности. Этот момент Вебер специально подчёркивает: «Этот метод,- пишет он,- конечно, следует понимать не как рационалистический предрассудок социологии, а лишь как методологическое средство, и, следовательно, не надо рассматривать его, например, как веру в фактическое преобладание рационального начала над жизнью. Ибо оно ровным счётом ничего не говорит о том, насколько рациональные соображения определяют фактическое действие в реальности». Выбирая целерациональное действие в качестве методологической основы для социологии, Вебер тем самым отмежевывается от тех социологических теорий, которые в качестве исходной реальности берут социальные «тотальности», как-то: «народ», «общество», «государство», «экономика» и т.д. Он резко критикует в этой связи «органическую социологию», рассматривающую отдельного индивида как часть некоего социального организма, решительно возражает против рассмотрения общества по биологической модели: понятие организма в применении к обществу может быть лишь метаморфозой – не больше.

Органицистский подход к изучению общества абстрагируется от того, что человек есть существо, действующее сознательно. Аналогия между индивидом и клеткой тела возможна лишь при условии, что фактор сознания признается несущественным. Против этого и возражает Вебер, выдвигая такую модель социального действия, которая принимает этот фактор в качестве существенного[8].